Рефераты. Коллекция рефератов


  Пример: Управление бизнесом
Я ищу:


Реферат: География преступности: к вопросу о понятии, предмете, методе

ВОПРОСЫ УГОЛОВНОГО ПРАВА

(c) 2001 г. С.А. Шоткинов

География преступности: к вопросу о понятии, предмете, методе

Территориальные различия преступности - факт, который уже давно привлекает внимание криминологов. Уровень и состояние преступности в различных регионах РФ различаются довольно существенно. Думается, что исследование территориального различия преступности дает возможность наиболее полного учета особенностей преступности и обуславливаемых ими предупреждения мер в региональных планах социально-экономического развития и в программах борьбы с преступностью. Это - практический, так сказать «прикладной» аспект подобного рода исследований. Теоретическая же их ценность заключается в том, что с их помощью можно детальнее изучить механизм детерминации преступности и ее изменений, выявлять какие-либо социальные, экономические, политические явления и процессы, которые либо формируют причины преступности, либо способствуют им в различных регионах.

До сих пор во всех исследованиях по данной теме превалировал взгляд: «социальное» через «географическое». На это указывает, в частности, А.И. Долгова, говоря о том, что «при изучении территориальных различий преступности и их причин не снимается необходимость учета специфики преступности на общесоциальном и социально-групповом уровнях, а также в разрезе основных сфер общественной жизни». Географические особенности того или иного региона при этом учитываются исключительно как дополнительные, неосновные. Они не проявляются в чистом виде, выступая не сами по себе, а будучи частью интегрированной совокупности всех социальных факторов. Тем не менее они полностью не поглощаются общественным, продолжая свою жизнь в территориальной специфике социального, будучи одной из причин ее возникновения и формирования. «Географическое - носитель социального», - утверждают Л.И. Спиридонов и А. Лепс. Этот тезис подкрепляется ими тем, что нельзя одними особенностями географического положения объяснить различие образов жизни и типов личности жителей различных регионов России. Специфика общественной формы отчасти объясняется и особенностями той территории, на которой эта форма возникла и развивалась. Следует заметить, что последнее предположение в известной мере противоречит сказанному выше.

Обозначая новую грань этой действительно сложной проблемы, следует сразу же определить: а что же именно будет пониматься нами в дальнейшем под географией преступности? Нелишним в этой связи будет упомянуть, что подобного рода наименование не принадлежит отечественной криминологической науке. Российские криминологи и их коллеги из стран СНГ и Восточной Европы говорят о территориальных различиях преступности, что вполне объяснимо, ибо последние можно отнести к теории криминологической детерминации и считать их частью этой теории. Назвав же территориальные различия преступности географией преступности, мы, тем самым, по сути обособляем это направление криминологических исследований, придав ему самостоятельный предмет и придаем ему некую самостоятельность, разумеется в рамках криминологии в целом. Исключением здесь является, пожалуй, лишь работа А.А. Габиани и А.И. Гачечиладзе, в названии которой прямо говорится о географии преступности. Однако по сути и в ней речь идет лишь об опосредованном влиянии географического на социальное, в т.ч. и на преступность. Думается, что такой подход не случаен. Как известно, криминология в России не била самостоятельно оформившейся, обособленной, наукой до 60-х г.г. XX столетия. Этому способствовали различные исторические, политические, социоэтнические, экономические и ряд других факторов. Начиная же с 60-х годов криминология считалась (и считается) неким ответвлением уголовного права, имея при этом самостоятельный и явно несхожий с уголовно-правовым предмет исследования. Будучи т.о. наукой юридико-социального плана, т.е. гуманитарной, криминология не могла избежать значительной степени заидеологизированности. Это отразилось практически на всех составляющих ее предмета: классовый характер преступности, ее дальнейшее «отмирание», личность преступника - деклассированный элемент, ведущая роль КПСС в предупреждении преступности и т.д. Разумеется, вопросы детерминации преступности также разрешались исключительно с классовых позиций. Этим в большей степени и объясняется некое единообразие подхода к выявлению причинного комплекса преступности.

Выше нами говорилось о разнообразном подходе к научной природе криминологии. Относительно причин и условий такого социального явления как преступность, бесспорно, показателен американский подход. Множество теорий, посылок и мнений с одной стороны как бы затрудняют «высвечивание» истинных причин и условий преступлений, с другой стороны, вероятно именно при помощи самых разнообразных точек зрения, порой взаимоисключающих друг друга, и можно определить: а что же есть истинная причина конкретного преступления или группы преступлений и что есть истинные условия, которые совершению его (их) способствовали?

Поиск же причин и условий преступности в целом, на так называемом глобальном, всеобщем уровне, бесспорно, представляется необходимым, но далеко не законченным. Тому множество примеров. Это и участившиеся в последние 10-15 лет серийные убийства, в т.ч. и на сексуальной почве, и коррумпированность власти сама по себе, и дикая, ужасающая жестокость преступлений на бытовой почве. Заметим, что все эти преступления совершаются самыми обычными людьми: не обездоленными во всех отношениях дегенератами, а вполне благополучно социализированными личностями, имеющими семью, дом, работу, друзей, а в случаях коррупции - так речь вообще идет о преуспевающих политиках и чиновниках. Так что же: сведем причины всех этих преступлений к искажению т.н. общественного сознания? А условия - к невыплате заработной платы и незапертой форточке? Вероятно, все это имеет место, но на уровне индивидуальном, единичном, что же касается масштабов города, области, региона, страны - причины, думается, недостаточно обозначить лишь как девиации. Пока эта проблема, на наш взгляд, остается открытой.

Советская криминология, как мы выяснили, не разрабатывала учения о географии преступности. Термин этот был введен в обиход зарубежными криминологами. Под географией преступности понимается самостоятельное направление криминологических исследований, занимающееся проблемами пространственно-временного распределения преступности в мире, отдельно взятом государстве, его частях или административно-территориальных единицах. Такое определение, в частности, дает географии преступности немецкий криминолог Г.-Й. Шнайдер. Он же определяет т.н. экологию преступности - учение о взаимодействии среды, климата, природного ландшафта, растительного и животного мира, структуры строительства - с одной стороны и преступности - с другой. Под топографией преступности он понимает виктимо- и криминогенность конкретного объекта: здания, квартиры, улицы, сквера и т.д..

Впервые уголовно-географические исследования провели французский криминолог А.-М. Герри и бельгийский социолог А.-Ж. Кетле в 1833-1835 гг.. Кетле, проанализировав собранный им уголовно-статистический материал за период 1825-1830 гг., нанес на карту Франции данные о примерном распределении преступности по стране. Различия в интенсивности преступности в различных ее районах он отнес за счет неодинаковой плотности населения, разницы в уровне жизни и образования народа.

Уголовно-экологическую школу основали американские криминологи К. Шоу и Г. Маккей в 20-30 г.г. XX в. - авторы т.н. теории «концентрических кругов», разделившие Чикаго на несколько зон по степени их криминогенности или антикриминогенности, а также виктимогенности.

Впоследствии вопросами географии, экологии и топографии преступности занимались такие зарубежные ученые как Т. Моррис, Г. Фелис, Р. Уайт, К. Шмид, С. Лотье, Б. Лендер, С. Куинси и т.д.

Определяя значение термина «география преступности» для нашего исследования, попробуем несколько расширить его в сравнении с определением Г.Шнайдера. Представляется возможным, используя понятие географической науки, включить в него как вопросы экологии преступности, так и топографии ее. Дело в том, что экология - это наука о взаимодействии человека с окружающей средой. Нас же этот аспект интересует в связи с влиянием последней на такое социальное явление как преступность. Поэтому эколого-криминологические исследования вполне можно провести в рамках экономико-социальной географии. Что касается топографии, то именно в том контексте, в котором она будет использоваться нами в исследовании точнее, думается, будет именовать ее географией преступности в локальном смысле (в рамках города или района). Исследование же воздействия особенностей отдельного объекта на преступность в данной работе исследоваться не будет. Нелишне будет упомянуть и о том, что, говоря о географии преступности, нами будут исследоваться уровень, структура и динамика преступности с позиций прежде всего экономической географии и в меньшей степени - собственно географии.

Вышеизложенное дает нам основания сделать попытку определить элементы предмета географии преступности. Вот они:

1. Изучение влияния экономического уровня развития страны (региона, административно - территориальной единицы) на преступность в лице ее показателей. Сюда включаются промышленный потенциал, уровень развитости производительных сил, существующая производственная база.

2. Изучение влияния социально-культурных особенностей населения страны (региона) на преступность. Сюда включаются такие показатели как занятость населения, уровень доходов, наличие явной и латентной безработицы, разница в материальном положении населения («имущественное расслоение»), социальный состав, демографическая ситуация, наличие этнокоренных и этноприобретенных особенностей, традиций, обрядов, общий интеллектуальный уровень.

3. Изучение влияния обеспеченности населения возможностями реализации естественных и конституционных прав и свобод на преступность. Сюда включаются наличие и количество образовательных, культурных, бытовых, досуговых учреждений, учреждение здравоохранения и науки.

4. Изучение влияния политико-географических факторов на преступность. Сюда относятся размеры территории страны (региона), особенности ее (его) административного деления.

5. Изучение влияния естественно-географических факторов на преступность. Сюда относятся минерально-сырьевые потенции страны (региона), климатические, ландшафтные особенности, особенности флоры и фауны.

Таковы составляющие предмета географии преступности. Разумеется, речь может идти о гораздо большем количестве факторов влияния географической среды на преступность. В частности, это уже такие упоминавшиеся выше направления криминологических исследований, как экология и топография преступности, сюда же можно отнести и отдельное изучение влияния геополитических, урбанистических, демографических, архитектурных, планометрических и т.д. особенностей на показатели преступности и на саму преступность. Ибо известно, что преступность есть живой социальный организм, возникающий, развивающийся, изменяющийся, самовоспроизводящий себя по своим, особым, законам. Однако законы эти не могут стать таковыми без опосредованности их через окружающий мир- мир многообразный и бесконечный.

Попытаемся теперь определить географию преступности как науку. Итак, под географией преступности понимается самостоятельное направление криминологической науки, изучающее влияние экономических, социальных, культурных, демографических, политических и естественно-природных особенностей страны (региона, субъекта или административно-территориальной единицы) на состояние, структуру и динамику преступности.

Вероятно, это определение не свободно от определенных недостатков, однако, на наш взгляд, достаточно полно отражает суть географии преступности как направления именно криминологического исследования.

Обратимся теперь к методике и методологии нашего исследования.

Изучение территориальных различий преступности включает широкий спектр проблем, как уже указывалось выше.

Сам факт территориальных различий в структуре, уровне, динамике преступности не вызывает сомнений. Частично, эти различия объяснимы случайными для характеристики состояния преступности обстоятельствами: неодинаковая латентность отдельных видов преступлений, большая или меньшая степень полноты учета (регистрируемости) преступлений и т.д. Однако в целом, если даже основываться только на данных о преступлениях с минимальной латентностью и в условиях, исключающих значимые колебания в степени их регистрируемости, территориальные различия эмпирически подтверждаются.

К числу подобного рода различий следует отнести, например, криминальную пораженность отдельных социально-демографических групп населения различными видами преступлений. В т.н. «молодых» городах, в городах-спутниках в структуре населения преобладает молодежь, не семейные люди, в среде которых много мигрантов, преобладает тяжелый малоквалифицированный труд или работа на конвейере. Следовательно, в такого рода городах будет высок уровень насильственной и насильственно-корыстной преступности. В крупных городах и мегаполисах чаще совершаются угоны автомобильного транспорта без цели хищения, квартирные кражи, в свою очередь, на селе чаще можно встретить кражи скота и сельскохозяйственной продукции. Причем, различия характеристик преступности зависят не только от типа населенного пункта (город, село, поселок городского типа и т.д.), но и от географического местоположения региона.

Известно, что такому социальному явлению как преступность соответствуют и иные антиобщественные проявления, например, пьянство, наркомания. Их уровень также весьма различается как в зависимости от типа населенного пункта, так и от его географических данных.

Вполне резонным было бы предположение о проявлении через территориальные различия определенных закономерностей преступности, иными словами речь идет о детерминации преступности.

Как всякое социальное явление, преступность не может быть объяснена «из себя самой», а лишь как элемент социального целого - общества, субстанцию которого образует совокупность общих отношений. Будучи порождением общественной субстанции, преступность взаимосвязана с иными социальными процессами, как позитивными, так и негативными. Сложность сущностного «конструирования» преступности как самотождественного явления, как относительно самостоятельного феномена обусловлена ее исторической изменчивостью, качественной неоднородностью деяний, признаваемых преступными в то или иное время в том или ином обществе. Это делает принципиально невозможным вычленение и обособление преступности на основании имманентно присущих ей свойств, обусловленных самой «природой» исследуемого объекта. Известно, что всякое определение преступности неизбежно включает такой оценочный «формальный» момент как противоправность, нарушение уголовного закона. При этом вышеозначенный признак служит критерием выделения преступного поведения - в человеческой жизнедеятельности, а преступности - среди иных социальных явлений. Однако преступность, будучи практически хорошо различаемым, фиксированным (с точки зрения государства) феноменом, логически относится к числу собирательных, «назывных» понятий. При всей объективности преступности как реально существующего общественно опасного явления, ее границы, сущностная и логическая определенность носят оценочный, конвенциональный характер. И это делает невозможным нахождение ее специфических причин, унифицирующих происхождение преступности от одного социального явления или процесса.

Выше нами говорилось о нахождении истинных причин конкретного преступления или группы преступлений. Однако при этом речь не шла о некоей «единой» причине, универсально объясняющей преступления и преступность в целом. Более того, поиск конкретной причины конкретного преступления не есть унификация, а скорее, наоборот.

Безусловно, преступность не есть беспричинное явление с точки зрения теории общей детерминации процессов и явлений. Однако выявление подобного рода общих причин (или причины) преступности весьма затруднительно. В этом отношении не совсем верной представляется точка зрения Я.И. Гилинского о существовании таких причин в «иерархии противоречий общественного развития». Именно в этих противоречиях, степень которых существенно различается в разных регионах страны, он видит общую причину преступности. Основным элементом этой причины он считает т.н. социальное неравенство, его несправедливость. При этом подчеркивается, что само социальное неравенство - суть не естественна, в отличие от биологического.

С этой точкой зрения нельзя согласиться. По сути дела, социальные запросы личности есть продукт ее психобиологического статуса. Иными словами говоря, уровень потребностей личности в различных сферах бытия высок настолько, насколько это возможно для данной личности вообще. Говоря о том, что социальные, духовные, нравственные потребности личности и невозможность их удовлетворения, т.е. противоречие между потребностями и возможностями, продуцируют преступность, а естественные потребности и возможности их удовлетворения - нет, значит необоснованно отделять последние от первых. На наш взгляд, как раз наоборот. Социальные потребности неотделимы от биологических. И те, и другие являются естественными. Соответственно, уровень и желаемая индивидом степень их удовлетворения тесно связаны с происхождением этого индивида. Что касается решающей роли процесса социализации подобной личности, думается, она преувеличена. И это вполне закономерное для криминологии советского периода объяснение сейчас явно устаревает. При этом велика опасность отката в сторону клинической криминологии. Безусловно, роль биологического в личности преступника нельзя переоценивать. Однако не следует абсолютизировать и социальное. Вероятно, возможен какой-то разумный баланс первого и второго, путем исследования которого можно будет дать ответ на вопрос: а каковы же общие усредненные причины преступности? Современная криминология, причем, как российская, так и зарубежная, эту проблему пока не разрешила. Исследования в области гена преступности результата пока не дали, но и исключительная «социальность» криминогенных детерминант весьма условна. Не вдаваясь в более подробное освещение этой проблематики, заметим, что она еще отнюдь не исследована до конца.

В связи с вышеизложенным следует отметить, что «социологизация» изучения преступности отразилась и на методологии исследований ее территориальных различий. «Основным противоречием, непосредственно определяющим тенденции динамики преступности в регионах, служит противоречие между относительно равномерно растущими потребностями (и изменениями их структуры) и относительно неравномерно меняющимися возможностями их удовлетворения (в зависимости от социально-классовой принадлежности, сферы занятости, территориальных различий, оплаты труда)». А.И. Долгова подчеркивает, что исследования преступности в 7 регионах РСФСР в 1988 году подтвердило «выводы о социальной природе преступности и ее причин».

Выше упоминалось о превалировании подхода к изучению социального через географическое. При этом географическое расположение региона рассматривается лишь как особенность проявления социальных противоречий, т.е. как обстоятельство, относящееся к характеристике «причин причины» преступности - с одной точки зрения или к характеристике самих причин преступности - с точки зрения многофакторного подхода.

Исходя же из посылки о неопределенности общей причины преступности, не отдавая приоритета социальному или биологическому в детерминации преступности, следует, вероятно, поставить вопрос об определении географического через социальное в общих чертах. Разумеется, речь идет не о географии в чистом виде, но о географии преступности, которую можно назвать геокриминографией или, что будет точнее, геокриминологией. Предмет подобного рода научного направления был определен нами ранее, исходя из него было дано определение географии преступности. Т.о. мы пытаемся определить геокриминологическое через социальное. Под социальным в широком смысле понимается совокупность экономических, культурных, этнических и т.д. факторов, через изучение которых мы выявим влияние показателей социальной статистики, т.е. этих факторов, взятых на определенном пространственно-временном отрезке, естественных природных особенностей страны (региона) - с одной стороны, на показатели уголовной статистики; на преступность в целом - с другой стороны или проще говоря на географию преступности. Предвидя возможные обвинения и упреки в связи с кажущимся расширением нами понятия науки географии, оговоримся, что понятие это - многомерное. Существует и экономическая география, и социальная, и политическая, и климатологическая, и ландшафтная. Нами же в наименовании «география преступности» термин «география» употребляется для более точного определения направления нашего исследования, не претендуя на освещение

какого-то одного из видов собственно географической науки. Думается, введение в научный обиход термина «геокриминология» было бы в большей степени удачным, ибо это позволило бы избежать некоей двусмысленности в понимании предмета подобных исследований.

? ? ? ? ?