|
|
2) правильное намерение – отказ от мира, ненасилие и непричинение вреда;
3) правильная речь – воздержание от лжи, сквернословия, грубости, скабрезностей, глупостей;
4) правильное действие – воздержание от воровства, убийства и другого недолжного поступка;
5) правильный образ жизни – праведное поведение в соответствии с пятью моральными принципами: не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лги, не опьяняй себя;
6) правильное усилие – состоит из четырех фаз: усилие к уничтожению зла, уже возникшего в нашем разуме; усилие в предотвращении зла, которое еще не возникло; усилие к созиданию блага, которое еще не возникло; усилие к развитию блага уже возникшего;
7) правильное самообладание – постоянное самоосознание и самонаблюдение, интроспекция (даже во сне);
8) правильная концентрация – специальная практика медитации, направленная на достижение освобождения, посредством устранения противопоставления субъекта объекту, или, точнее, создания такого понятийного разграничения.
Как видим, важным для искоренения авидьи и достижения освобождения является соблюдение моральных заповедей. Но моральные заповеди никем не установлены сверху, они не противостоят истинной человеческой природе. «Моральное» поведение возникает естественно, по мере устранения авидьи, иллюзии собственного «я». Как говорил Николай Рерих: «Нет зла, есть лишь несовершенство».
Отделяя себя от мира, мы отделяем себя и от других людей. Возникают противоположности «я» и «он», «мы» и «они». Жажда жизни, ведет к борьбе за жизнь, в которой другие существа часто рассматриваются (сознательно или подсознательно) как средства нашего удовлетворения или как конкуренты. Даже «добрые» поступки часто совершаются с подспудным намерением получить за них награду.
Когда исчезает неведение, исчезает «я» и «другой». Исходя из всего вышесказанного, становится понятно, почему в буддийской практике центральная роль в достижении освобождения отводится медитации. В общих чертах, медитация – психическая техника, состоящая в сосредоточении сознания на собственном внутреннем мире, проникновение в глубины собственного «я», чтобы достигнув «дна» увидеть иллюзорность «самости», ощутить себя единым с миром, прозреть. Медитация предполагает не только регулярные «погружения» во внутренний мир, но и постоянное наблюдение за собой, постоянный анализ своих мыслей, впечатлений и действий в повседневной жизни, с одновременным памятованием о непостоянстве, иллюзорности (пустотности) окружающего мира и собственного «я», скрывающего истинную реальность. Но не надо забывать, что Будда говорил, что для достижения освобождения одной медитации без морального поведения недостаточно, также как недостаточно для этого одного морального поведения без медитации.
Упор на центральной роли медитации в буддийской практике давал оппонентам повод для упреков буддистов в своего рода аморализме. Тем более что в некоторых источниках утверждалось: архат – буддийский святой, искоренивший в себе все несовершенства человеческой натуры и достигший высшей цели – нирваны, может совершать любые преступления и при этом не оскверняться, поскольку они не будут иметь для него кармических последствий (т. к. цепь причин и следствий разорвана). Подобный взгляд дает основание некоторым школам отказываться от широко известного принципа «не-насилия» (ахинсы). Так один из последователей японской буддийской школы Нитирен говорил: «Недостаточно только воздерживаться от совершения зла, зло должно быть побеждено, а зловредные существа – уничтожены».
Можно сказать, что архат (тот, кто достиг освобождения – Нирваны) находится по ту сторону добра и зла, но не потому, что он аморален, а, напротив, потому, что достиг высшего морального совершенства, при котором все его мысли, речи и поступки являются благими уже чисто автоматически, без каких-либо намерений с его стороны. «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». На этом принципе и строится положение, что в действительности важно не «творить», но «быть».
«Солнце не работает. Оно не думает: «Я озарю своими лучами именно того человека, дабы согреть его; я пошлю их именно на то поле, дабы вырос ячмень; именно на ту страну, дабы ее жители могли насладиться светом». Просто потому что оно – Солнце, его сущность – давать тепло и свет, и оно освещает, согревает и дарует жизнь всему сущему».
Также и архат действует не произвольно, а исходя из «высшей необходимости», которую человеку, погрязшему в неведении, не дано понять. У архата не возникает мысли «я делаю то-то» или «я не делаю того-то», все его действия как и он сам вплетены в общий поток мироздания и не отличны от него.
В буддизме нравственные поступки индивида в конечном итоге оцениваются не столько с позиций добра и зла, справедливости и несправедливости, сколько с позиций «омраченности» или «неомраченности» сознания. Дурные деяния осуждаются постольку, поскольку они порождают новые желания и страсти, укрепляют человека в его самомнении и самоутверждении. Что касается хороших поступков, то они становятся таковыми, если «ведут к подчинению страстей и желаний и к искоренению иллюзий».
«Если я и мой ближний в равной мере ненавидим страх и страдание, то в чем же мое превосходство, чтобы искать для себя защиты, а не для другого?»
Какие бы поступки не совершал архат, пусть они кажутся «нравственными» или «безнравственными», все они направлены на «общее благо», так как просветленный преодолел ограниченность собственного «я» и не отделяет себя от мира и других людей. Конечно, такая позиция опасна, так как несведующие люди поймут ее как вседозволенность и т. п. Поэтому она не упоминается в популярном буддизме, где главным для человека считается выполнение моральных заповедей, с тем чтобы «накопить» благие заслуги, «создать» себе «хорошую» карму, чтобы после смерти воплотиться в буддийском раю, или переродиться на Земле в более благоприятных условиях.
|
|