Рефераты. Коллекция рефератов


  Пример: Управление бизнесом
Я ищу:


Реферат: Артур Шопенгауэр (1788-1860), немецкий философ, представитель волюнтаризма

Артур Шопенгауэр (1788-1860), немецкий философ, представитель волюнтаризма. Его пессимистическая философия оказала существенное влияние на формирование взглядов и творчества таких выдающихся философов как Ф. Ницше, Т. Манн, Э. Гартман и др.

Вот что пишут о нем П. С. Гуревич и В. И. Столяров: «Существо философско-антропологической позиции Шопенгауэра обнаруживается не в попытках создать что-то вроде рациональной психологии, изучения душевных движений, а в трактовке человека как носителя воли и интеллекта». Разум в человеке, согласно Шопенгауэру, продукт воли, которая не подвержена никаким изменениям, потому что она тождественна сама себе, и «есть в равной мере и у клеща и у человека». А различие в них лишь в объекте и мотиве желания, в осознании и осмыслении своих побуждений.

Шопенгауэр подчеркивает, что «главное в человеке воля, разум же ее вторичен». Человек, следовательно, прежде всего существо «волящее», вожделеющее, а уж потом - познающее и мыслящее. Эта же идея обыграна в произведении Стругацких Понедельник начинается в субботу, в сюжете создания кадавра («человека счастливого») профессором Выдрыгало.

Согласно Шопенгауэру наука вовсе не служит для человека абсолютным ориентиром поведения. Жизненные ориентации человека вырастают из мира его страстей и желаний: Индивид, прежде всего, хочет чего-то, реализует собственные вожделения.

Разумеется, познание играет огромную роль в жизни людей. Но человек далеко не всегда соотносит свое поведение с мерками добытого знания. Надежда и страх, любовь и ненависть искажают наши представления, рожденные интеллектом. Когда человек совершает плохой поступок, он вовсе не склонен относить это за счет собственных дурных свойств. Он сваливает вину на интеллект, заявляя, что не вполне обдумал свои поступки, проявил легкомыслие, глупость. Разве это имело бы место, если бы воля не была ядром человека? - спрашивает Шопенгауэр, обнаруживая этим противопоставлением разума и воли противоречивость самой человеческой природы.

Шопенгауэру принадлежит едва ли не первая классификация человеческих потребностей с точки зрения их значимости для поиска смысла существования и счастья. Он выделяет три класса потребностей: естественные и необходимые, естественные и не необходимые, неестественные и не необходимые. Так возникает тема искаженных, ложных потребностей человека, которая будет впоследствии более обстоятельно развита в работах Э. Фромма. Шопенгауэр исследует не только достоинства человека, но и его пороки, проистекающие из ложно понятых потребностей.

Основываясь на Аристотеле, который в «Никомаховой этике» разделил блага человеческой жизни на три группы: внешние, духовные и телесные, Шопенгауэр разрабатывает собственное представление о том, из чего, вообще говоря, складывается различие в судьбах людей. Он развивает концепцию, которая стала основой для многих последующих, в том числе и современных истолкований человеческого бытия. Эти различия Шопенгауэр сводит к трем основным категориям:

1. Что такое человек, то есть личность его в самом широком смысле слова. Сюда следует отнести здоровье, силу, красоту, темперамент, ум и степень его развития;

2. Что человек имеет, то есть имущество, находящееся в его собственности;

3. Что представляет собою человек: подразумевая здесь то, каким человек является в представлении других, как они его себе представляют, словом, это мнение остальных о нем, мнение, выражающееся в том, каким он окружен почетом, славой, каково его общественное положение.

В соответствии с темой данной роботы наиболее заслуживает нашего внимания первая из перечисленных категорий. Для создания общего представления о ее содержании хотелось бы привести следующую цитату:

Вступив в жизнь богатым с внешней стороны, но бедняком по внутреннему содержанию, <человек> тщетно старается заменить внутреннее богатство внешним, приобрести все извне, - подобно старцу, ищущему почерпнуть новых сил в молодости окружающих. Эта внутренняя бедность и приводит, в конце концов, к внешней.

Артур Шопенгауэр

Итак, субъективные блага, как-то благородный характер, большие способности, счастливый, веселый нрав и вполне здоровое тело, - являются, по мнению Шопенгауэра, первым и важнейшим условием счастья и сообразно с этим, человек должен гораздо больше заботится об их развитии и сохранении, чем о приобретении внешних благ и почестей.

Из всех перечисленных благ, Шопенгауэр выделяет на первое место веселость, веселый нрав. Только она является наличной монетой счастья; - пишет он - все другое кредитные билеты. Непосредственно давая нам счастье в настоящем, она является высшим благом для существ, действительность коих осуществляется в неделимом настоящем между двумя бесконечностями времени.

Насколько наше счастье зависит от веселости, а она, в свою очередь, от состояния здоровья, Шопенгауэр поясняет на примере реакции на одни и те же внешние обстоятельства больным и ослабленным человеком и человеком здоровым, полным энергии.

Но далее он уточняет, что хотя здоровье и способствует столь существенной для нашего счастья веселости, все же она зависит не только от него: с прекрасным здоровьем может уживаться меланхолический темперамент и преобладание грустного настроения. Чрезмерный перевес чувствительности способствует резким переменам в настроении: краткие вспышки ненормальной веселости на основном фоне меланхолии. Правда, гений обусловливается именно избытком нервной энергии, т. е. чувствительности и Аристотель справедливо подметил, что все знаменитые и выдающиеся люди были меланхоликами.

Таким образом, Шопенгауэр выделяет тип характера меланхолика. Но, что бы не сложилось впечатление, что одни люди от природы наделены хорошим характером, а другие плохим, он прорисовывает и блага, которые дает мрачный, мнительный характер. Так он отмечает, что, по крайней мере, на их долю выпадает больше таких горестей и страданий, которые существуют лишь в их воображении, - чем на долю счастливых и уравновешенных людей, но зато реальные неудачи будут в их жизни реже, чем у последних: кто видит все в черном свете и готов к худшему, тот ошибается реже в своих расчетах, чем человек, смотрящий на жизнь сквозь розовые очки.

Углубляясь в тему человека, Шопенгауэр сам, возможно, того не подозревая, описывает симптомы различных психических состояний, которые позже будут описаны и всесторонне изучены психологами и психиатрами. В частности он довольно подробно описывает депрессивный характер (такой распространенный в среде интеллигенции его времени): Если прирожденная «тяжеложелчность» сочетается с болезненной чуткостью нервной системы, или с расстройством органов пищеварения, то эта черта грозит развиться настолько, что постоянное недовольство жизнью может выродиться в пресыщение и создаст склонность к самоубийству. При таких условиях поводом к последнему могут послужить самые ничтожные неприятности. Бесконечным числом промежуточных ступеней отделены друг от друга два крайних вида самоубийства: вытекшего из болезненного роста врожденной меланхолии и предпринятого здоровым, веселым человеком исключительно под давлением внешних причин.

Следующим значимым благом, в некоторой мере родственным здоровью, он определяет красоту. Хотя это субъективное благо и способствует нашему счастью не непосредственно, а лишь косвенно, путем влияния на других людей, - соглашается Шопенгауэр - все же оно значит очень много, даже для мужчины. Красота - это открытое рекомендательное письмо, заранее завоевывающее сердце. И в подтверждение этой мысли приводит слова Гомера: «Не следует пренебрегать чудным даром бессмертных, который только они могут нам дать».

В дальнейших своих рассуждениях Шопенгауэр от внутренних врагов человеческого счастья переходит к внешневнутренним, из которых особо выделяет горе и скуку. И прибавляет, что поскольку нам удается отдалиться от одного из них, постольку мы приближаемся к другому, и наоборот, так что вся наша жизнь протекает в более или менее частом колебании между этими двумя бедами. Это он обусловливает тем, что оба зла состоят в двойном антагонизме друг с другом: во внешнем, объективном и во внутреннем, субъективном.

Шопенгауэр как бы рисует шкалу человеческих состояний, где нужда и лишения порождают горе, а изобилие и обеспеченность - скуку, и лишь где-то посредине, в точке равновесия этих полюсов находится счастье. Оно же, в свою очередь обуславливается внутренним богатством духа, которое только и спасает от этих бед.

Не останавливаясь на достигнутых выводах, Шопенгауэр вступает в противоречие с самим собой, отмечая, что с другой стороны, высокая интеллигентность обусловливается повышенною чувствительностью и коренится в большей интенсивности воли, т. е. в страстности. Сочетание ее с этими свойствами дает в результате чрезвычайную бурность аффектов, повышенную чувствительность к душевным и даже к физическим страданиям и большую нетерпеливость при каких-либо препятствиях или неприятностях; все эти свойства еще усиливаются благодаря живости впечатлений, в том числе и неприятных, которая обусловлена пылким воображением.

Сказанное относится в соответственной мере и к промежуточным ступеням, заполняющим огромное расстояние между тупым дураком и великим гением, - пишет он и подводит первое резюме - Словом, каждый, как объективно, так и субъективно, будет тем ближе к одному источнику человеческих страданий, чем он дальше от другого. Сообразно со своими естественными склонностями он, так или иначе, сделает выбор между объективным и субъективным злом, т. е. постарается оградить себя от причины тех страданий, к которым он наиболее восприимчив.

Последующие размышления Шопенгауэра грешат выраженным субъективизмом, такой вывод напрашивается, если сопоставить его понимание умного и глупого человека с его собственным характером, который полностью попадает под его характеристику умного и мудреца: Человек умный будет, прежде всего, стремиться избежать всякого горя, добыть спокойствие и досуг; он будет искать тихой, скромной жизни, при которой бы его не трогали, а поэтому, при некотором знакомстве с так называемыми людьми, он остановит свой выбор на замкнутой жизни, а при большом уме - на полном одиночестве. Ведь, чем больше человек имеет в себе, тем меньше требуется ему извне, тем меньше могут дать ему другие люди. Вот почему интеллигентность приводит к необщительности. Если бы качество общества можно было заменить количеством, тогда стоило бы жить даже в «большом свете»; но к несчастью сто дураков вместе взятых не составят и одного здравомыслящего. Экспрессивная окраска появившаяся именно здесь, только подтверждает его необъективность в свою пользу. Кстати такая оценка интровертированного характера зачастую и сейчас путается с самодостаточностью.

Человек другой крайности, -продолжает он - как только нужда даст ему перевести дух, станет любою ценою отыскивать развлечений и общества, легко удовлетворяясь и избегая пуще всего самого себя. В одиночестве, где каждый предоставлен самому себе, такой человек видит свое внутреннее содержание: глупца в роскошной мантии, и его подавляет его жалкая пустота, тогда как высокий ум оживляет и населяет своими мыслями самую невзрачную обстановку. Сенека правильно заметил: «всякая глупость страдает от скуки»; не менее прав Иисус, сын Сираха: «жизнь глупца хуже смерти». Можно сказать, что человек общителен в той мере, в какой он духовно несостоятелен и вообще пошл; ведь в мире только и можно выбирать между одиночеством и пошлостью.

Нельзя не отметить, что Шопенгауэр, конечно же, являясь сыном своего времени, отражает в своих идеях упаднические настроения эпохи предшествующей декадансу. Хотя, по сути, его классификация на «умных» и «дураков» отчасти соответствует действительности, но отчасти она спутана с классификацией черт характера интровертов и экстравертов. Конечно же, ненасытная жажда общения и развлечений может быть бегством от внутренней пустоты, но это так же может быть экстравертированым поведением.

Средний человек озабочен тем, как бы ему убить время - говорит он - человек же талантливый стремится его использовать. Если, как сказано выше, досуг является, так сказать, венцом человеческого существования, так как только он делает его полным обладателем своего «я», то счастливы те, кто при этом находят в себе нечто ценное; в большинстве же в часы досуга обнаруживается ни на что неспособный субъект, отчаянно скучающий и тяготящийся самим собою. Границы того, что один может дать другому, - очень тесны; в конце концов, человек всегда останется один, и тут-то и важно, кто остался один. Здесь применимы слова Гете, которым он придавал общий смысл: «всякий, в конце концов, оказывается предоставленным самому себе» и Оливера Гольдсмита: «предоставленные самими себе, мы вынуждены сами ковать и искать свое счастье».

И в связи с этим, Шопенгауэр делает еще один вывод: чем больше источников наслаждения откроет в себе человек, -тем счастливее он будет.

Судьба жестока, а люди жалки, - продолжает депрессивный философ. - В устроенном таким об разом мире тот, кто много имеет в себе, подобен светлой, веселой, теплой комнате, окруженный тьмою и снегом декабрьской ночи. Поэтому высокая, богатая индивидуальность, а в особенности широкий ум, - означают счастливейший удел на земле, как бы мало блеска в нем ни было.

Необходимо однако, - прагматично замечает он - как это было у Декарта - чтобы внешние условия были достаточно благоприятны, дабы человек мог найти самого себя и свободно собою располагать. В Экклезиасте он находит подтверждение: «Мудрость хороша при наследстве и помогает радоваться солнцу». С этим действительно трудно спорить.

Не уставая цитировать своих кумиров Шопенгауэр приводит все новые и новые дополняющие, разъясняющие и поддерживающие его философию цитаты: Приведенная истина, гласящая, что источник счастья берет свое начало в самом человеке, находит подтверждение в учении Аристотеля - пишет он - утверждающем, что счастье человека заключается в свободном использовании преобладающих в нем способностей, и так же воспроизводится Стобеусом в его исследовании о перипатетической этике; счастье, говорит он состоит в упражнении своих способностей работами, могущим дать известный результат.

По мнению Артура Шопенгауэра, человек с избытком духовных сил способен живо заинтересоваться чем-либо через посредство хотя бы одного разума, без сякого вмешательства воли; ему это даже необходимо. Такой интерес переносит его в область, совершенно чуждую страданий, атмосферу «веселой, легкой жизни богов» - жизнь остальных протекает в отупении; их мечты и стремления всецело направлены на пошлый интерес личного благосостояния.

Счастливы только те, кто наделен некоторым излишком ума сверх той меры, какая необходима для служения своей воле. Такие люди рядом с действительной жизнью живут еще и духовной, постоянно их интересующей и занимающей, и притом чуждой страдания. Простого безделья, т. е. ума, незанятого служением воле, для этого мало, требуется положительный избыток сил, который только и способен толкнуть нас на чисто умственную работу, вне служения воле. Сообразно с тем, велик или мал этот избыток ума, существуют бесчисленные градации духовной жизни, начиная с собирания и описания насекомых, птиц, минералов, монет и вплоть до создания высших произведений поэзии и философии.

И опять мы видим, что Шопенгауэр отдает предпочтение занятиям, к которым склонны интроверты, коим был и он сам.

«Нормальный», средний человек вынужден искать жизненных наслаждений вне себя: - в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, в обществе и т. п., и на них воздвигать свое счастье; поэтому счастье рушится, если он их теряет или в них обманывается. Его положение можно выразить формулой: центр его тяжести - вне его. Поэтому его желания и капризы постоянно меняются; если позволяют средства, то он покупает дачу, лошадей, устраивает празднества и поездки, вообще ведет широкую жизнь. Удовольствия он ищет во всем окружающем, вовне подобно больному, надеющемуся в бульоне и лекарстве найти здоровье, истинный источник которого - его жизненная сила. Только для гения занятие собою, своими мыслями и творениями насущно необходимо, одиночество приятно, досуг является высшим благом, все же остальное не нужно, а если оно есть, то нередко становится в тягость. Лишь про такого человека можно сказать, что центр его тяжести - всецело в нем самом.

Согласно Шопенгауэру, человек - сын нужды, а не «свободный ум». Поэтому для среднего человека досуг скоро становится бременем, даже пыткой, если не удается заполнить его разными искусственными, фиктивными целями - игрой, развлечениями или какой угодно чепухой; для него досуг опасен. Правильно замечено, что «трудно обрести покой в праздности». С другой стороны ум, далеко превышающий среднюю норму, - есть явление ненормальное, неестественное. Но раз оно налицо, то для счастья его обладателя необходим досуг, столь ненужный одним и столь пагубный для других.

Очень часто и, по-видимому, справедливо утверждают, что весьма ограниченный в умственном отношении человек, в сущности - самый счастливый, хотя никто и не позавидует такому счастью. Разноречивы в этом вопросе философы Ветхого Завета: «жизнь глупца - хуже смерти», и «где много мудрости - там много горя».

Далее Шопенгауэр упоминает в своей работе, что человек, не имеющий вследствие ограниченности, умственных сил никаких духовных потребностей, называется филистером. Это слово, присущее лишь немецкому языку, возникло в студенческой жизни, а позже этот термин получил более широкий смысл, сохранив, все же, прежнее свое значение - противоположности «сыну муз». Шопенгауэр понятию филистера дает такое определение: это - человек, постоянно и с большою серьезностью занятый реальностью, которая на самом деле не реальна. Это - человек без духовных потребностей (а что для развития человечества может быть страшнее этого?). Действительными наслаждениями являются для него лишь чувственные. Устрицы и шампанское - вот апофеоз его бытия - со злой иронией заявляет философ, и его настроения весьма понятны и заразительны, поскольку действительно существует категория таких людей и, к сожалению, это весьма большая категория. И к еще большему сожалению, именно эта категория зачастую тормозит духовный прогресс человечества.

Шопенгауэр дополняет портрет филистера, т. к. этот тип является важной составляющей его философской антропологии. Кроме уже перечисленных, для филистера остаются еще и радости своего рода тщеславия, состоящего в том, что он старается богатством, чином, влиянием или властью превзойти других, которые за это будут его уважать, - или же хотя бы только в том, чтобы вращаться в среде тех, кто добился всего этого и таким образом греться в отраженных от них лучах (a snob). Он и не подумает соразмерять свое уважение или почтение с духовными качествами человека; эти чувства он будет питать лишь к чину, богатству, власти и влиятельности, являющимися в его глазах единственными истинными отличиями, которыми он желал бы блистать сам. Все это вытекает из того, что он не имеет духовных потребностей. Беда всех филистеров в том, что ничто идеальное не может развлечь их, и для того, чтобы избежать, скуки, они нуждаются в реальном.

Подводя итог, мы можем видеть, что в своем очерке о личных свойствах, способствующих человеческому счастью А. Шопенгауэр исследовал, кроме физических (веселый и меланхоличный нрав), главным образом, интеллектуальные и духовные свойства человека. В процессе этого исследования он выделил два полярных типа людей, образно назовем их филистеры и интеллигенты. Для первых характерна душевная бедность и как альтернативная замена ей - безудержная общительность, тяга к различным играм и пустым развлечениям. Для вторых же характерна, напротив, душевная наполненность и неприятие пустой и бездумной траты досуга.

В качестве резюме к анализу данной работы можно привести выделенную Шопенгауэром первую заповедь житейской мудрости, - это высказанное Аристотелем в Никомаховой этике положение, которое он переводит как: «Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий».