|
|
Цель этой статьи - изложить мое понимание глобализации и азиатского регионализма как регионального среза глобализации, попытавшись одновременно определить место России в этих процессах. Я делаю ударение на экономической составляющей глобализации (или на экономической глобализации), так как сегодня именно в экономике связи между странами становятся теснее, взаимная зависимость - жестче, а потребность в многосторонней координации - насущнее.
Особое внимание к азиатскому регионализму объясняется двумя соображениями. Во-первых, в связи с географическим положением для России практически значима прежде всего европейская и азиатско-тихоокеанская регионализация. Во-вторых, в отличие от Старого Света, где регионализм развивается в рамках расширяющегося на Восток Европейского союза (ЕС), в Азии новые концепции и направления региональной ПОНЯТИЯ: Глобализация - развитие экономической и политической взаимозависимости стран и регионов мира до такого уровня, на котором становится возможной и необходимой постановка вопроса о создании единого мирового правового поля и мировых органов экономического и политического управления.
Регионализм: • «открытый» - региональная форма проявления и развития глобализации; • «закрытый» - многосторонний вариант концепции «опоры на собственные силы», противостоящий глобализации.
Персонификация международных отношений - оборотная сторона глобализации, означающая появление - помимо государства, межгосударственных и межправительственных организаций - иных субъектов международных отношений, имеющих собственные внешнеполитические интересы, - неправительственных организаций, частных фирм и самого человека.
интеграции только зарождаются. Соответственно, Россия не только вынуждена как-то адаптироваться к рождающимся реалиям и структурам, но и получает шанс участвовать в их формировании.
Три измерения экономической глобализации Глобализация мировой экономики видится мне в трех измерениях как: • объективная тенденция мирового экономического развития; • цель, выдвигаемая политическим руководством государств мира; • методология анализа экономического развития стран и международных отношений - и не только анализа, но и выработки экономической стратегии на государственном уровне, а также на уровне предприятий, имеющих стабильные интересы за пределами национальной экономики.
Как объективная тенденция экономическая глобализация отражает растущую взаимозависимость различных секторов мировой экономики, в результате чего развитие и стабильность одной национальной экономики становятся невозможными без развития и стабильности других.
Как цель глобализация представляет собой сознательную политику государств, укрепляющую интеграционную экономическую сплоченность мира и в итоге ведущую к возникновению единой мировой экономики.
Пока вопрос ставится таким образом только в научных дискуссиях, а не на государственном уровне. Тем не менее перед мировым сообществом уже встает задача выработать разумный подход к глобализации, создать взаимовыгодные механизмы управления этой тенденцией, сформулировать свои национальные интересы и понять место своей страны в этом процессе.
Как методология концепция глобализации дает аналитикам, хозяйственникам и политикам новую основу, позволяющую яснее понять, в каком направлении развиваются международные отношения, в каком состоянии находится экономика страны или отдельного предприятия, «что такое хорошо и что такое плохо» для международной безопасности, экономического развития государства или корпорации.
Экономическая глобализация как тенденция Глобализация мировой экономики означает, во-первых, выход интересов национальных хозяйственных субъектов за национально-государственные рамки - прежде всего в виде расширения сферы деятельности транснациональных экономических и финансовых структур в мировых масштабах. Во-вторых, на глобальный уровень в_дения поднимаются «частные», национальные экономические проблемы, требующие для своего решения учета мировых хозяйственных интересов и мобилизации мировых ресурсов. Иными словами, возникает необходимость видеть мир как единое экономическое пространство. В-третьих, развитие экономической ситуации в ведущих странах влияет на другие государства, которые, казалось бы, непосредственно от благополучия мировых лидеров не зависят.
И, в-четвертых, возникает необходимость в общемировой координации национальных вариантов экономической и финансовой политики, в создании единого мирового правопорядка как условия стабильного мирового экономического развития.
Можно сказать, что глобализация мировой экономики отражает достигнутый критический уровень экономической взаимозависимости на основе: • экономической интеграции и нарастающего перемещения по миру капитала, товаров, рабочей силы; • технологической интеграции, подталкиваемой мировым научно-техническим прогрессом; • современной информационно-коммуникационной революции, связанной с созданием сверхскоростных транспортных средств и ультрасовременных средств связи, с распространением в мире персональных компьютеров и Интернета.
За этим критическим уровнем ни одна из стран уже не сможет только собственными силами решать задачи своего социально-экономического развития.
Глобализация мировой экономики - понятие именно потому более широкое, чем интеграция, что предполагает взаимозависимость даже не связанных тесно друг с другом частей мирового хозяйства. Например, несмотря на минимальные объемы экономического сотрудничества России с Юго-Восточной Азией, обвал на азиатских валютных и фондовых рынках косвенно - через поведение международного спекулятивного капитала - повлиял на финансовую ситуацию в России, ускорив банкротство финансовой политики, основывавшейся на спекулятивной пирамиде ГКО.
У экономической глобализации немало общего с понятием интернационализации хозяйственной жизни: оба отражают усиление взаимозависимости мира. Однако интернационализация означает, что у национальных экономик появляются международные интересы, требующие многостороннего сотрудничества. Глобализация же акцентирует тот факт, что проблемы любой экономики, любого рынка со временем превращаются в мировые, глобальные и требуют для своего решения не просто многосторонних, но и всеобщих усилий. Интернационализация позволяет национальной экономике извлекать дивиденды из мирохозяйственных связей, глобализация же сигнализирует о невозможности успешно развивать национальное хозяйство, не координируя усилия с мировой экономикой.
Глобализация как цель Если довести идею глобализации до логического завершения, возникает мысль о единой мировой экономике, политическим обрамлением которой служит единый мир. Ни для того, ни для другого условия пока не сложились. Противоречие между усиливающейся потребностью мира в единой экономике и господством национально-государственной формы хозяйствования представляет собой основное противоречие современной эпохи - если угодно, эпохи глобализации, сменившей эпоху холодной войны.
Взгляды на способы снятия этого противоречия многообразны, но их можно свести к четырем основным концепциям.
1. Концепция создания единой мировой экономики и единого мира путем развития, а затем и объединения континентальных экономических и финансовых союзов, региональных валют и континентальных политических конфедераций. Примеры для подражания - ЕС и НАФТА, евро и доллар. Расширение Европейского союза на Восток и преобразование НАФТА в единую Американскую зону свободной торговли в начале наступившего века должны сопровождаться созданием и укреплением аналогичных группировок и конфедераций на других континентах (например, АСЕАН, СНГ, некий вариант экономического союза в Северо-Восточной Азии). Как предполагается, на следующем этапе произойдет интеграционная стыковка континентальных конфедераций: к примеру, объединение ЕС и НАФТА в «Новый Трансатлантический Рынок» - эту тему уже активно обсуждают по обе стороны Атлантики. На завершающем этапе прогнозируется слияние всех континентальных конфедераций в единый мир с единой экономикой.
2. Наиболее радикальные пропагандисты американской экономической и общественной модели предлагают распространить хозяйственную практику, валюту, законодательство и экономические институты США на остальной мир. Страны, которые отвергнут новые условия, окажутся изолированными от мировой экономики, и связи с ними будут сведены к минимуму. Подобная модель не предполагает немедленного всеобщего политического объединения и оставляет без внимания ряд существенных вопросов, в частности такой: будут ли граждане других стран-участниц новой хозяйственной системы иметь право избирать американского президента и американских законодателей, и если да, то с какого момента? 3. Умеренные сторонники глобализации предлагают не забегать вперед, а исходить из существующей реальности и продвигать глобализацию, постепенно либерализуя экономическую и финансовую деятельность, расширяя сферу ответственности таких международных организаций, как ВТО, МВФ и т. п.
4. Концепция создания единого мирового экономического правопорядка и развития на этой основе интернациональных институтов, позволяющих проводить скоординированную мировую социально-экономическую и финансовую политику. Вопрос о едином мире (в политическом смысле) отодвигается на потом, когда он будет решен естественным образом - путем постепенного превращения экономической интеграции в политическую. В отличие от первой концепции четвертая не требует обя_ зательного соблюдения континентальной поэтапности: сначала континентальные конфедерации, а потом единый мир. Аргумент в пользу такого подхода: в наши дни, когда на долю двух крупнейших интеграционных объединений - ЕС и НАФТА - приходится почти 40 проц. мирового ВВП, экономическое развитие не может происходить без взаимодействия всех государств с этими лидирующими экономиками. Отдельным странам и регионам проще подключиться к «объединенным между собой экономикам» Европы и Северной Америки, нежели формировать внутрирегиональную интеграцию. Создание, например, азиатского экономического и монетарного союза, азиатской конфедерации хотя и возможно, но не является обязательным условием перехода к единой мировой экономике.
На практике глобализация мировой экономики в той или иной степени происходит по всем перечисленным вариантам. Расширение ЕС и НАФТА идет параллельно с увеличением числа стран-членов АСЕАН и попытками создать «связующие» трансконтинентальные структуры типа форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС связывает рынки АСЕАН и Северо-Восточной Азии, Австралии и Новой Зеландии, Северной и Южной Америки, России) или Азиатско-Европейской Встречи (АСЕМ соединяет азиатский и европейский рынки). Американский доллар преобладает в международных расчетах: на него приходится около 50 проц. мировой торговли, почти 60 проц. международных валютных резервов, 80 проц. операций на мировых фондовых рынках.
ВТО, МВФ и Всемирный банк ведут постоянную работу по либерализации экономики. Для продвижения своих товаров за рубеж и эффективного применения импортируемых технологий страны вынуждены обращать все больше внимания на выравнивание национальных условий хозяйственной деятельности и введение единых товарных стандартов.
Персонификация международных отношений Глобализация мировой экономики порождает еще одну новую тенденцию - к персонификации международных отношений. Выход интересов хозяйственных субъектов за национальные рамки и растущая мировая взаимозависимость сопровождаются становлением новых источников внешнеполитической инициативы - международных неправительственных организаций, частных корпораций и индивида, которые действуют наряду с национальными государствами и международными организациями. Их интересы могут не совпадать или вступать в противоречие с национально-государственными интересами, как их трактуют находящиеся в данный момент у власти национальные политические силы, политические деятели, а также поддерживающие их бюрократические и аналитические структуры.
Обратимся, например, к переговорам России со странами АТЭС об индивидуальной либерализации товарных рынков. Позиция России формируется в Москве и, по существу, отражает таможенные интересы российских производителей, расположенных в европейской части страны и ориентированных прежде всего на европейский рынок. Всегда ли эти интересы соответствуют интересам россиян, живущих на Дальнем Востоке, или интересам дальневосточных и сибирских предприятий, которые более, чем их европейские коллеги, зависят от азиатских рынков? Например, не ущемляют ли интересов дальневосточников высокие единые российские пошлины на импортные автомобили? Ведь в отличие от европейской части России на Дальнем Востоке нет собственного автомобильного производства, а транспортные расходы на перевозку отечественных автомобилей из Москвы, Самары или Нижнего Новгорода на Дальний Восток велики. Это относится и к другим потребительским и инвестиционным товарам. Иными словами, отвечая интересам России в трактовке ее федерального Центра, единая таможенная политика правительства противоречит внешнеторговым интересам дальневосточников.
В годы холодной войны подобные противоречия решали единственным способом - в пользу государства. Даже не допускали мысль, что у частных граждан могут быть собственные внешнеэкономические или внешнеполитические интересы, не совпадающие с государственными. В эпоху глобализации пути разрешения этого противоречия уже не столь однозначны.
Персонификация международных отношений означает появление новых, не государственных субъектов международной жизни и бросает новые вызовы мировому сообществу, требуя создать глобальную политико-правовую инфраструктуру, позволяющую учитывать международные интересы неправительственных организаций, корпораций и отдельного человека, которые не обязательно совпадают с государственными интересами. Не случайно в наши дни теория и практика внешней политики международных и национальных корпораций - наряду с проблемами глобализации - оказалась среди приоритетных тем мировых научных изысканий.
С другой стороны, персонификация международных отношений позволяет частным лицам, не связанным с правительствами и политическими партиями, выражать свое отношение к состоянию международной безопасности, формулировать и отстаивать собственные внешнеполитические интересы. Именно обеспокоенность отдельных людей судьбами мира открывает возможность начинать и проводить международные неправительственные обсуждения многих острых мировых проблем, подготавливая тем самым последующие межгосударственные решения.
Персонификация международных отношений требует от правительств большей прозрачности во внешней и внешнеэкономической политике, более широкого участия граждан и корпораций в ее разработке и обсуждении.
Политическая глобализация Глобализация мировой экономики и персонификация международных отношений создают предпосылки для политической глобализации. Политические события (конфликты, политическая борьба, выборы и т. п.) в той или иной стране, которые согласно господствовавшим до сих пор представлениям являются исключительно их внутренним делом и не допускают вмешательства извне, могут приобретать глобальное значение и затрагивать интересы других государств. Политическая глобализация потребует, таким образом, какой-то приемлемой формы преодоления принципа невмешательства и будет сопровождаться внедрением в мировую практику новых механизмов обеспечения мира - миротворческих операций или международных санкций против «плохих» режимов. Проблема, однако, заключается в том, на основе каких правовых норм, кто и как получит право решать, насколько «плох» тот или иной режим, подпадающий под международные санкции.
Как показали события в Косове и Чечне, Устав ООН не всегда может служить правовой основой для политической глобализации. Вероятно, мировому сообществу потребуется формирование единого экономического правопорядка и принятие некого Единого кодекса региональной и мировой безопасности.
Этот документ изначально регулировал бы самые острые вопросы безопасности (ядерные испытания, распространение ядерного оружия и иных видов средств массового поражения, терроризм, этнические чистки, применение военной силы против мирного населения и др.). Кодекс четко прописывал бы, какие преступления, как и кем караются. Субъектами такого рода транснационального права были бы не государства, а люди, организации, правительства и конкретные политики. Процедура применения таких норм включала бы выбираемый региональным сообществом суд присяжных с общественным обвинителем и защитником. Решения такого суда выполняли бы специальные общемировые или региональные органы, в том числе многосторонние региональные миротворческие силы.
Сейчас такое предложение выглядит скорее пищей для дискуссии и кажется очень отдаленной целью. Однако критики поспешат, сказав, будто эта идея выгодна только великим державам. Если Единый кодекс региональной и мировой безопасности будет распространен и на них, то не только в России и Китае, но и в США сегодня найдется гораздо больше противников такой идеи, чем сторонников. Однако она, бесспорно, отвечает логике глобализации и политике достижения региональной и глобальной безопасности через сотрудничество.
Концепции азиатского регионализма Глобализации мировой экономики предшествует или же, напротив, противостоит регионализм. Он тоже означает взаимозависимость стран и выход интересов хозяйственных субъектов за национальные границы, однако ограничивает сферу их действия региональными рамками.
Открытый регионализм, видящий в экономическом развитии и интеграционном взаимодействии государств данного региона часть мировых экономических процессов, находится в русле экономической глобализации. Он выступает своеобразной предпосылкой, этапом, предшествующим глобализации. Примеры такого регионализма - ЕС и НАФТА.
Регионализм закрытый, напротив, противодействует глобализации.
Его цель - защита конкретного региона от отрицательных последствий глобализации. Он представляет собой расширенную до региональных пределов автаркическую политику «опоры на собственные силы». Примером закрытого регионализма может служить деятельность распущенного Совета Экономической Взаимопомощи. Возможно, именно стратегия закрытого регионализма - наряду с другими факторами и обстоятельствами - послужила причиной краха группировки социалистических государств, которая так и не приспособилась к растущей экономической взаимозависимости стран мира.
Я уже упоминал, что как в теоретическом, так и в практическом аспектах Россия больше всего заинтересована в европейском и азиатском регионализме. Однако если в Старом Свете концепция открытого регионализма уже сложилась и реализуется в деятельности Евросоюза, то в Азии эта доктрина еще ищет свой путь развития.
Здесь нет межгосударственной структуры вроде ЕС. Азиатские государства интегрируются на двух уровнях: • форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества и • субрегиональных интеграционных группировок - как уже реально действующих (АСЕАН), так и существующих еще только в форме концепций (группировка стран Северо-Восточной Азии).
Институализация АТЭС идет крайне медленно, встречая противодействие со стороны стран-участниц форума, которым далеко не всегда удается согласовать свои представления о путях развития региональной экономики.
В разгар азиатского финансового кризиса проявилось было стремление наладить более обязывающую общерегиональную экономическую и финансовую интеграцию. Определенный толчок в этом направлении дал саммит АТЭС в Куала-Лумпуре (ноябрь 1998), участники которого признали необходимым проводить синхронизированную «стратегию роста через региональное сотрудничество». Они провозгласили следующие ближайшие цели такого сотрудничества: преодолеть последствия финансового кризиса, не допустить его повторения и предотвратить глобальную и региональную экономическую стагнацию. И хотя уже в Куала-Лумпуре при переходе к рассмотрению конкретных сценариев углубления региональной интеграции участники проявляли скорее сдержанность и осторожность, чем стремительность и инициативу, надежды на ускорение процесса региональной интеграции все же возникли. Однако на следующем саммите (Окленд, сентябрь 1999), когда финансовый кризис был в основном преодолен, страны АТЭС уже не спешили развивать идеи общеазиатской интеграции, сосредоточив все внимание в связи с событиями в Восточном Тиморе на вопросах региональной политической безопасности.
Поэтому начали активнее выдвигаться идеи субрегиональной экономической интеграции. Среди концепций азиатского регионализма, появившихся в конце 90-х во многом под воздействием кризиса, можно выделить три основных подхода.
Первый рассматривает общеазиатскую экономическую и финансовую интеграцию как альтернативу господству США и Западной Европы на мировых и азиатских рынках. Переход ряда стран Европейского союза на единую валюту и чрезмерная зависимость азиатских экономик от американского доллара, приведшая их, как считают многие в АСЕАН, к финансовому краху, подтолкнули сторонников «азиатизации Азии», в основном из юго-восточной ее части, к разработке планов создания единой азиатской валюты и единого азиатского рынка.
Второй подход, разделяемый японскими экономистами, также рассматривает в перспективе азиатско-тихоокеанскую экономику как единое экономическое и финансовое пространство. Однако оно должно не противостоять североамериканской или западно-европейской интеграции, а стать в будущем своего рода азиатским дополнением к ЕС и НАФТА, позволяющим в еще более отдаленной перспективе перейти к единому мировому рынку. Как первый шаг к реализации этой модели Токио предлагает создать Азиатский валютный фонд - региональный аналог МВФ.
Третий подход предлагает поэтапно развивать азиатскую экономическую интеграцию на субрегиональных уровнях. До последнего финансового кризиса руководители АСЕАН считали именно свою ассоциацию своего рода первопроходцем азиатского регионализма. Однако финансовый кризис, подорвавший экономику Юго-Восточной Азии, и сохраняющаяся нестабильность в Индонезии, геоэкономическом лидере АСЕАН, сделали надежды стран этой ассоциации стать эпицентром азиатско-тихоокеанской интеграции проблематичными.
Необходимо особо выделить итоги саммита в Маниле (ноябрь 1999) по формуле АСЕАН плюс три (Япония, Китай, Южная Корея). Его историческое значение состоит в том, что: • впервые на столь высоком уровне, пусть только в форме постановки проблемы, была представлена схема развития азиатского регионализма: создание таможенного союза государств-членов АСЕАН и трех стран Восточной Азии, затем - их же общего рынка и, наконец, введение единой валюты и единой экономики; • Китай (тоже впервые и на таком уровне) согласился участвовать в развитии многосторонней экономической интеграции, к чему раньше китайские лидеры относились весьма осторожно. С позиций сегодняшнего дня стержнем будущего северо-восточного азиатского рынка реально может стать активно развивающееся после 1999 года японо-южнокорейское экономическое взаимодействие. В перспективе к нему может подключиться Китай или же, по крайней мере, его особые экономические районы, дальше других сегментов китайской экономики продвинувшиеся по пути рыночных реформ и открытости.
Конечно, пока манильские заявления - это лишь декларации о намерениях, однако они дают представление о пути, по которому может развиваться экономическая интеграция в АТР, и заставляют Россию определеннее реагировать на современные тенденции развития в АТР.
Глобализация как методология Чтобы продемонстрировать возможности, которые открывает концепция глобализации для понимания внутриэкономического и мирового развития, попытаюсь использовать ее как методологическую основу для • оценки идеи многополюсного мира как альтернативы господству США, • понимания сути экономической стратегии России, • анализа одного из наиболее острых мировых конфликтов - корейской проблемы.
Положительное зерно весьма популярной сегодня идеи многополяр_ ности международных отношений состоит в попытке ее сторонников, с одной стороны, оградить мир от диктата страны-лидера, а с другой - уберечь саму страну-лидер от соблазна силовых решений международных проблем. Однако у идеи многополярности есть и спорные моменты.
1. Вряд ли кто-нибудь станет сегодня утверждать, будто у США, главного «полюса» современного мира, есть или в обозримом будущем возникнет равновеликий оппонент, напоминающий Советский Союз времен холодной войны. Несмотря на характерные для рыночной системы экономические противоречия и торговые споры, «полюса» экономической силы в Западной Европе и Японии формируются при взаимодействии с США, а не при противодействии им. Трудно, наконец, представить себе, чтобы какая-то из развивающихся стран или их союз смогут выдвинуться в мировые лидеры, играя по рыночным правилам и одновременно противопоставляя себя тем, кто эти правила формулирует и успешнее всего использует.
2. В исторической перспективе концепция многополярного мира рискует вывести международные отношения на новые «разделительные линии», создать новую модель противостояния «полюсов» и закрепить фактическое неравноправие в мире, когда одни государства выступают в роли «полюсов», лидеров, а другие, более слабые, -«сателлитов», ведомых.
С точки зрения теории глобализации альтернативой монопольному господству одной страны в международных отношениях могла бы служить идея единого мира, живущего на основе единого мирового правопорядка.
При таком подходе интересы России и, соответственно, задачи нашей дипломатии состояли бы в том, чтобы голос Москвы был услышан при разработке нового мирового правопорядка, а наши национальные интересы и традиции были максимально учтены. Понятно, что единый мир - не реальность ближайшего будущего, а философская основа внешней политики и экономической дипломатии. Ради общемирового прогресса и безопасности эту основу было бы полезно взять на вооружение ведущим (а в идеале всем) мировым правителям, включая российских.
Стратегия экономического развития России Ни одна из предложенных до сих пор программ экономического роста России не учитывает по-настоящему ее реальное геоэкономическое положение: ориентацию западной части страны на европейскую региональную интеграционную зону, а дальневосточной - на азиатско-тихоокеанскую. Не видоизменив стратегию своего развития, Россия вряд ли решит задачу параллельной интеграции в ЕС и АТЭС.
Глобализация позволяет шире взглянуть на экономическую стратегию.
Один из вариантов такого взгляда - идея ориентации европейской части России на интеграцию в ЕС и одновременного создания российско-японского валютного и экономического союза. Такой подход предполагает своего рода обмен: Россия использует • заинтересованность Японии в ресурсах Сибири и Дальнего Востока и • в российской территории как связующей зоны между Японией и ЕС, а также • озабоченность Токио угрозой утратить международные позиции японской иены на фоне европейской валюты евро.
Одновременно Москва «меняет» свои ресурсы, территорию (понимаемую как геоэкономическое пространство, важное с точки зрения перевозки грузов между Японией и Европой) и готовность стать пионером в создании международной иеновой зоны на японскую помощь экономическому возрождению России. Если довести эту идею до логического конца, она предполагает разделение российской экономики на западную и восточную части, создание, по существу, двух валютных зон и двух центральных банков - в Москве и на Дальнем Востоке.
Подобная перспектива может лишь еще больше напугать тех, кого беспокоит угроза распада нашей страны. Я, однако, исхожу из того, что главная угроза целостности Российской Федерации кроется не в такой политике, а в сохранении нынешних пагубных тенденций нашего экономического развития. При слабом Центре губернаторы крупных восточных регионов России вынуждены искать и уже ищут, как собственными силами обеспечить экономическую безопасность своих областей и краев. Они накапливают собственные валютные резервы, вводят областные таможни для контроля за внутрироссийской торговлей, пробуют поставить под контроль региональных властей силовые структуры и даже армию. В подобных шагах скрыты элементы сепаратизма. Если же Дальний Восток будет экономически процветать, он, напротив, даже при условии валютной и экономической интеграции с Японией будет сильнее заинтересован в сохранении российского федерализма как условия поддержания международной значимости России, ее граждан и регионов.
Взгляд на российскую экономику и российско-японское сотрудничество сквозь призму глобализации мировой экономики и отдаленных перспектив создания единого мирового рынка дает дополнительные аргументы в пользу выдвигаемой идеи. Проблема, однако, не только в том, стоит ли России идти на экономический союз с Японией, но и в том, как убедить Японию пойти на такое сотрудничество. Впрочем, ресурсы, территория, иеновая зона и перспективы решения вопроса о Южных Курилах через валютный и экономический союз с Россией могут оказаться для Токио весьма весомыми аргументами. Но в таком случае концепция глобализации должна стать основой стратегии развития обеих стран.
Корейское объединение Эта проблема остается одной из немногих, так и не нашедших своего решения после окончания Второй мировой войны. Во времена холодной войны Южная Корея проводила активную политику сдерживания и противодействия Северу по всем направлениям международной деятельности. В 90-е годы эта линия сменилась на политику вовлечения Пхеньяна в диалог и сотрудничество. Ни то ни другое не принесло на Корейский полуостров стабильного мира, демократизации или хотя бы открытости северокорейского режима по советскому или китайскому образцу.
Концепция глобализации позволяет иначе взглянуть на проблему корейского объединения и предложить новую схему ее решения. В перспективе Южная Корея создает вместе с Россией, Японией и Китаем единую экономику в Северо-Восточной Азии; рано или поздно Северная Корея оказывается изолированной зоной внутри интегрированной экономики, и тогда уже элементарные интересы сосуществования и общения с этой экономикой вынудят Пхеньян адаптировать свою экономическую систему к требованиям внешнего окружения.
Конечно, это только политическая схема, однако любопытно, что после манильского саммита АСЕАН плюс три, где прозвучали идеи развития экономической интеграции в Северо-Восточной Азии, интерес к ее обсуждению и разработке в Южной Корее заметно возрос.
Россия: аргументы и контраргументы В России пока не сформировалось взвешенное и рациональное отношение к проблеме экономической глобализации. Ее угрозы и возможности не учитывает практическая внешнеэкономическая политика. Широко распространено отрицательное отношение к идее глобализации. Аргументы ее противников можно свести к тому, что глобализация: • грозит потерей государственного суверенитета и иностранным вмешательством во внутренние дела независимых государств; • означает на деле усиление американского влияния и насаждение в мире американского образа жизни, вынуждает другие страны идти на уступки США; • оторвана от нашей экономической реальности и не дает России никаких выгод, - об этом свидетельствует игнорирование Москвы при разработке концепций глобального и регионального экономического взаимодействия, в частности азиатского (Россию не допускают на должном уровне к экономической стороне работы в «большой семерке»); • не имеет сегодня реального содержания, оставаясь утопией или мечтой.
На такой подход можно возразить следующее. Во-первых, глобализация в ее сегодняшнем виде не требует отказа от суверенитета. Вопрос о создании единого мира на основе единого экономического правопорядка встанет лишь на завершающем этапе глобализации мировой экономики. Поэтому выдвигать в споре вокруг глобализации аргумент об утрате суверенитета некорректно.
Во-вторых, если задаться целью противостоять американскому влиянию в мировой экономике и политике, то рациональнее не прятаться за национально-государственным суверенитетом, а активно участвовать в глобализационных процессах, созидать единый экономический правопорядок и единый мир. России выгодны такой общемировой экономический правопорядок, такие законы и правила единого мира, в создании которых ее голос был бы слышен.
В-третьих, экономическую глобализацию уже сейчас можно использовать к нашей выгоде. Ведь именно экономические и политические интересы Запада, понимаемые в контексте глобализации, позволяют России привлекать внимание развитых стран к своим социально-экономическим проблемам и рассчитывать на финансовую и экономическую помощь. Еще один пример - российская наука. Если считать, что российская наука - важная часть мировой науки, то деградация отечественных исследований никому не выгодна и целесообразно финансировать ее за счет бюджетов развитых стран.
В-четвертых, единая мировая экономика сегодня, конечно, утопия. Однако экономическая глобализация как тенденция - одновременно объективная и подталкиваемая человеком - представляет собой реальность.
Роль и место России в ней определяются тем, что ей следует • стать одним из значимых источников интеллектуальной инициативы (если экономических сил пока нет) при развитии глобализации и конструктивным оппонентом других поборников идеи глобализации, будь то США, ЕС или, кто знает, будущего Китая; • сделать так, чтобы при создании единого экономического правопорядка голос России был услышан другими государствами; • разрабатывать и отстаивать российские варианты развития экономического регионализма в Европе и Азии.
Что нам мешает? На мой взгляд, главная проблема на пути развития глобализации заключается сейчас в том, что она не получила пока признания среди разработчиков национальных вариантов экономической политики, не стала составной частью национальных стратегий экономического развития и основой синхронизированной стратегии экономического развития большинства стран мира.
Известный конфликт между США, с одной стороны, и азиатскими, а также российскими экспортерами стали, с другой - обнажил не столько остроту проблемы товарного демпинга, сколько нерациональность структуры международного разделения труда. США, страна с дорогой рабочей силой, держится за производства, успешно освоенные странами с дешевым трудом. У мирового сообщества пока нет механизмов, которые бы позволяли рационально размещать производительные силы на планете.
Тот же пример показывает, насколько нужны такие механизмы.
Эффективно сотрудничать в поддержке экономической глобализации странам мешает национальная ориентированность стратегий внутриэкономического развития. Она не плод ошибок государственных руководителей, а объективная потребность, обусловленная теми социальными и экономическими вопросами, которые приходится решать. Поэтому задача сторонников идеи глобализации заключается не в том, чтобы противопоставлять ее национальному развитию. Следует доказывать, что противодействие экономической глобализации и неэффективная адаптация к мировым рынкам лишает страну и ее экономических субъектов больших выгод от международного сотрудничества, а также влечет за собой серьезные потери.
Глобализация как возможность С практической точки зрения глобализацию мировой экономики и сопровождающую ее персонификацию международных отношений целесообразно воспринимать как возможность, за осуществление которой следует бороться. К этому нас подталкивает понимание единства нашего мира, того, что надежнее гарантировать личную безопасность человека, лучше удовлетворить его экономические и гуманитарные интересы можно не в рамках национального государства, а в едином, хотя и политически многообразном мире.
Повторю, что глобализация мировой экономики и персонификация международных отношений логически ведут к единому миру. Он не реальность завтрашнего дня, а ориентир, двигаясь к которому человек пройдет много этапов, увернется от многих соблазнов, а может быть, и придумает иную схему самосохранения и саморазвития, чем глобализация.
Для России, российских предпринимателей и хозяйственников, россиян важно не только учесть возможности глобализации, чтобы не упустить тактических выгод, но и не остаться в стороне от создания единой мировой экономики, чтобы не проиграть стратегически.
P. S. Три замечания к очень интересной статье Алексея Богатуро, ва, опубликованной в этом томе.
1. «Избавившись от страха оказаться втянутыми в ядерную схватку между двумя супергигантами, страны мира стали осмысливать собственные реалии и пытаться капита_ лизировать внутренние культурно-традиционные, социальные и иные ресурсы. В них многие видят теперь шанс устоять перед растущим давлением-соблазном «стать частью Запада». Если эта тенденция будет нарастать и впредь, она способна затормозить глобализацию.».. (с. 46, курсив мой. - В. М.).
Во-первых, хотелось бы уточнить, что значит «осмысливать собственные реалии и пытаться капитализировать внутренние культурно-традиционные, социальные и иные ресурсы»? В годы холодной войны это принимало форму «опоры на собственные силы» или «защиты национальных ресурсов от империалистических посягательств» и было, кажется, намного сильнее, чем сейчас.
Во-вторых, «капитализировать ресурсы» значит определить их рыночную цену, исходя из законов и тенденций мирового рынка. Отсюда любая капитализация (пусть традиций или ресурсов) означает не что иное, как втягивание в мировой рынок, то есть ускорение экономической глобализации.
В-третьих, не совсем корректно отождествлять глобализацию и интернационализацию, с одной стороны, с унификацией, с другой. Глобализация как методология выводит на такую формулу мироустройства: закон один - культур много. В процессе глобализации жизни (в том числе и культуры) и персонификации международных отношений, действительно, происходит изменение национального, но не в сторону унификации национального, а в сторону его индивидуализации. Индивидуальное же, ограниченное глобальными рамками, нередко открывает больший простор для творчества и разнообразия, чем индивидуальное, ограниченное национальными традициями.
2. «Умело взаимодействуя с ООН и используя «карту» НАТО, эта группа стран произвела в промежутке между Дейтоновскими соглашениями (декабрь 1995) и операцией в Косове (май 1999) своего рода бескровный переворот в международных отношениях.
Рядом с прежней системой мироуправления (вокруг ООН) была выстроена новая вертикаль для принятия и исполнения решений (G 7 - НАТО) (с. 28). Этот тезис важен для дальнейшего понимания логики статьи и потому требует особо пристального внимания и критического осмысления.
Прежнее мироуправление базировалось не на ООН, а на противоборстве и сосуществовании двух мировых систем. ООН играл роль политико-правового обрамления примерного военно-политического баланса сил между СССР и США (вместе с их союзниками), а вовсе не был стержнем мироуправления. Внутри советской и американской «зон влияния» действовали свои правила (война во Вьетнаме, ввод войск в Чехословакию, американские операции в Панаме и Гренаде, война в Афганистане). Крах мировой системы социализма лишил все прежнее мироустройство, в том числе и институты ООН, его исходной логической основы. Войны в Ираке, Югославии и Чечне лишь обнажили, заострили несоответствие прежних принципов деятельности ООН современной ситуации. При этом «переворота» в международных отношениях пока не произошло. Просто Запад посчитал Югославию находящейся в своей «зоне ответственности», а Россия с этим не сразу согласилась.
Выходом мне кажется реформирование ООН в соответствии с логикой глобализации: диктату одной страны важно противопоставить не силу другой (или других), а транснациональное право, субъектами которого были бы люди, правительства, отдельные члены правительств и т. п., а не только государства - как это имеет место в современном международном праве, на основе которого действует ООН.
3. «Запад в целом удовлетворен международной ситуацией и его не слишком пугает намечающаяся фронда Китая, России и Индии.».. (с. 42).
Вряд ли уместно в данном контексте использовать слово «фронда». Автор как будто хочет прикрыть им далеко не бесспорный тезис о «стратегическом треугольнике» Москва-Пекин-Нью-Дели. На деле же противоречия между Индией и Китаем настолько сильны, нежелание Пекина участвовать в многосторонних стратегических альянсах против кого-либо столь принципиально, а ресурсы, которые Москва могла бы предложить китайской и индийской экономике, так мизерны, что любые разговоры о трехстороннем взаимодействии не только «не слишком пугают», но и вообще не могут коголибо испугать. Для этого нет оснований.
|
|